Шпаки не трудятся в «святок»…
Деревня со звучным белорусским названием Шпаки (Литвенский сельсовет) пережила в годы Великой Отечественной войны страшную трагедию, которую невозможно забыть даже спустя десятилетия.
На въезде в Шпаки встречает памятник. На нем увековечены ее жители, расстрелянные фашистскими палачами.
На плите — 15 имен. Все — Синякевичи. Самому старшему было 63 года. Самому младшему исполнился всего год, но и его не пощадили. Трудно поверить, что вместе со взрослыми страшное наказание приняли еще пятеро детей — трех, пяти, девяти, 12 и 15 лет.
Среди детей-жертв мог бы быть и отец Янины Кошка – Синякевич Эдуард Владимирович. Что спасло ему жизнь? Чудо или обычная формальность? Его отчима с мамой, двух сводных сестер судьба не пощадила. Правда, и тут есть нюанс. Но обо всем по порядку…
По собственной инициативе восстановили памятник
«Помню, с отцом погоним коров в поле и я прошу его рассказать о той трагедии», — говорит Янина Кошка.
Женщина родилась в Шпаках в 1949 году. Окончила школу. Работала на швейной фабрике в г. Дзержинске. Вышла замуж и с мужем уехала на Север. Выйдя на пенсию, вернулись супруги на родину. Восстановили в Шпаках родительский дом. И про памятник расстрелянным жителям деревни не забыли…
В то время, как вспоминает Янина Кошка, памятник, который установил вместо крестов тогдашний директор Литвенской школы С. В. Цитович, находился в запустении. Со всех сторон на него наступали лес, кусты. Пришлось обратиться в райвоенкомат, лесничество, чтобы получить разрешение на вырубку зарослей. Не меньше недели работали муж и брат Янины Эдуардовны, помогали и друзья.
«Мы восстановили плитку, дорожки сделали, туйки по обеим сторонам высадили, — уточняет женщина. — Пока могли, сами окашивали и ухаживали за этим святым местом».
«Люди, нас везут расстреливать!»
Янина Кошка помнит каждую деталь трагедии, о которой ей рассказал отец.
«Люди подозревали, кто стал предателем среди своих, сообщив немцам о сотрудничестве Синякевичей с партизанами, — продолжает разговор Янина Эдуардовна. — А утром с Ивенца, где было гестапо, налетели немцы. Деревню окружили. Вернули назад тех, кто пытался бежать в лес, а всех жителей с фамилией Синякевич поставили на пятачке недалеко от нашего дома.
Отец рассказывал, что старый немец достал список и зачитал сначала мать, затем — отчима. Назвал двух сестер. С ними у него было разное отчество. Спрашивают, почему. Отец ответил, что у него отчим. Тогда его прикладом в сторону — «вэг». Таким же жестким образом оттолкнули и молодую женщину с фамилией Козловская.
На окраине деревни жила еще одна семья Синякевичей. Этот хозяин с женой поехали в церковь. Дома остались дед и 24-летний парень, его брат. Старик лежал на печи, а молодой человек сидел за столом, ел. Их также привезли сюда.
Всех посадили в машину. У отца мелькнула мысль: «Может быть, заберут в Германию?» Возле мостика 24-летний парень, которого привели в последний момент, закричал: «Люди, нас везут расстреливать!» — и выскочил из кузова. Его застрелили на месте.
Отец рассказывал: «Вошел во двор и слышу — «бах», «бах», «бах»… Понял, что людей расстреляли…» Одну из его сводных сестер, которой было 14 лет, только ранили. Она притворилась мертвой, когда немцы устроили проверку прикладами винтовок.
После того, как все стихло (а произошла эта расправа возле самого леса, недалеко от того места, где сейчас стоит памятник), девушка отползла в лес. Дождалась ночи и постучала в ближайший дом на хуторе. Люди, которые там жили, сообщили отцу. Тот принёс на руках сестру домой и держал ее в погребе. Так до конца войны… Если бы немцы узнали, они бы их обоих расстреляли…
Однажды сестра прыгнула в погреб за картошкой — и только что-то «дзынкнуло». Пуля выскочила из нее… Где-то под ребром находилась…
Сводная сестра отца живет где-то в Казахстане. К сожалению, связи с ней нет. О партизанах отец говорил: «Какие партизаны?» Неподалеку отсюда, за Сулой, проходила польско-русская граница».
Восьмого сентября – «святок»
Закончилась война, и пошли у людей мирные заботы. Эдуард Синякевич построил в Шпаках свой дом. Женился. Однако страшная трагедия не отпускала его до последних дней.
«Восьмого сентября, когда это произошло, отец никогда и пальцем не пошевелил. Он говорил – «святок». Это у него был день траура по близким», — объясняет Янина Кошка.
Восьмого сентября — день траура в деревне Шпаки.
А сколько таких деревень и деревушек в Беларуси потеряли в годы Великой Отечественной войны своих жителей?… Вечная им память!
